ИСПЫТАНИЕ АФГАНИСТАНОМ

Василий Федотович Дьяков отличается особой деловой хваткой, которая позволяет ему решать самые сложные проблемы местного самоуправления в качестве главы администрации Глебовского сельского поселения. Умение анализировать ситуацию и принимать взвешенные решения он приобрел за годы службы в органах государственной безопасности. А его характер получил закалку в огне войны в Афганистане, куда Василий Дьяков прибыл в составе первых подразделений Ограниченного контингента советских войск.
Как это было – рассказ из первых уст.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ СОЛДАТ
Призывался я из Старого Оскола, где трудился на ударной комсомольской стройке по возведению объектов электрометаллургического комбината.
В тот осенний призыв 1978 года я стал участником  эксперимента, который проводился с подачи министра обороны СССР Дмитрия Устинова. Роты и даже полки в целях борьбы с «дедовщиной» в армии укомплектовывали солдатами-одногодками. Весной 1979 года после окончания сержантской учебки в городе Николаеве, меня направили на Запад – в Южную группу войск в Венгрии. Там нас министерскими проверками замучили на предмет «дедовщины». Неуставных отношений стало гораздо меньше.
Венгрия крепко мне запомнилась. Норматив по плаванию на БТРах я сдавал на озере Балатон, а служить довелось в мотострелковой части – в трех километрах от границы Венгрии и Австрии. Невооруженным глазом были видны альпийские курорты на той стороне.
В конце 1979 года до нас стала доходить информация, что могут направить служить в Афганистан. До нового, 1980-го года оставалась неделька-полторы, когда эти слухи подтвердились. В Южной группе войск стали формировать сводный полк для отправки в Среднеазиатский военный округ.

РАПОРТ ВОИНА-ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТА
Туда направлялись солдаты и сержанты, отслужившие не менее одного года.
Мы писали рапорты: «Прошу направить меня для прохождения службы в Среднеазиатский военный округ…» Потом рапорты переписывали, уточняя: «…в Демократическую Республику Афганистан». Мы это делали не наигранно, не под нажимом, а на самом деле добровольно.
Написавших такие рапорты военнослужащих проверяли командиры и замполиты: хорошо ли умеешь стрелять, хорошо ли физически подготовлен, нет ли противопоказаний для службы в других климатических условиях.
Сводный полк формировался за счет советских военнослужащих, которых свозили автомашинами со всей Венгрии. Из города Дебрецена вылетели самолетом. Летели долго. Приземлились в Узбекистане, в городе Карши, оттуда перебросили под Термез.
В Термезе было завершено формирование структуры полка в составе трех батальонов. Там мы получили новые автоматы АК-74, новые БТР. И спустя десять дней двинулись на юг. Так как я был в звании сержанта, меня назначили командиром 1-го отделения.
Первым афганским пунктом, куда в середине января 1980 года прибыла наша колонна, был город Пули-Хумри. Мы знали, что Кабул и аэродром Баграм заняты нашими войсками, дворец Амина взят, сам Амин убит. Нам говорили, что мы пришли сюда оказывать интернациональную помощь народу Афганистана, чтобы не допустить интервенции с «другой» стороны, чтобы прекратить междоусобицы и распространение наркотиков.

ГОРНЫЕ СТРЕЛКИ В КРАЕ СТРЕМИТЕЛЬНОГО ВОСХОДА
Нас, мотострелков, в Афганистане называли «горными стрелками», потому что приходилось все время работать в горах. Подразделения нашего полка заняли высотки вдоль дороги Термез–Кабул, чтобы обеспечить бесперебойное продвижение колонн к перевалу Саланг. Наше отделение заняло точку в горах на высоте свыше 3000 метров. Оборудовали место под палатку. Выкопали, а точнее выложили камнями основной окоп и окопы под наблюдательные пункты. В пределах видимости на другой высоте – другое мотострелковое подразделение. И так далее.
В Афганистане – особый климат. Зимой днем жарко, а ночью холодно. Запомнились афганские рассветы. Стоишь – темным-темно. И вдруг – бах – из-за горы солнце выкатилось, и сразу светло стало вокруг.
Наш быт был суровый. Были змеи, были неудобства. Первое время спали одетыми. Через день мы спускались с гор, в горы тащили фляги с водой, термосы с пищей и чаем, в рюкзаках уголь для печки в палатке. Назначался дежурный, который отвечал за отопление палатки.
Порядок был такой: треть отделения была на боевом посту, две трети бойцов отдыхали. С горы мы видели внизу кишлаки, видели тропы бандитские. Надо сказать, что командиры у нас были боевые – будучи военными советниками, они имели опыт боевых действий в Египте, Вьетнаме, Анголе. Командир полка подполковник Редько был с орденом Ленина за Вьетнам. Командиры заботились о нас и так говорили: «Ребята, самое главное, оказать помощь афганскому народу и выйти отсюда живыми».
Не всем посчастливилось выполнить наказ отцов-командиров. Из нашей роты погибли пять человек…

ГУЛЬЧАТАЙ ПОД ПАРАНДЖОЙ МОГЛА ОКАЗАТЬСЯ АБДУЛЛОЙ
Часто мы действовали вместе с царандоем и партийными активистами в ходе «зачисток» кишлаков от бандитов. Довелось участвовать вместе с ними в операции в пригороде Кабула, где действовали бандформирования.
Царандой – народная армия еще только формировалась. Туда призывали, кого попало. Солдаты ходили неухоженными. Обучались военному делу плохо. Но обязательно у каждого на поясе висел чайничек. Чуть привал – солдат ищет кизяк, чтобы вскипятить на огне чайник, выпить чаю.
Говорить о царандое, как о мощной военной силе, не приходилось. Правда, командиры у них прошли обучение в военных училищах в СССР. Зато афганские партийцы – члены Народной демократической партии Афганистана, которых мы называли коммунистами, произвели сильное впечатление. Это были смелые, идейно преданные своему делу люди, им отступать было некуда.
В Афганистане современность переплелась со средневековьем. В Кабуле мы видели по-современному одетых женщин с открытыми лицами. А в деревнях все женщины ходили в парандже.
Командиры и замполиты инструктировали нас, как вести себя с местным населением: «В женскую половину дома ни в коем случае не заходите. Хочешь узнать, не басмач ли это переоделся женщиной – посмотри на ногу: большая или маленькая, размер обуви подскажет».
В деревнях мы видели несусветную бедность. Многие местные жители были неграмотными. Забавно было видеть, как на склонах гор чабан пасет овец в белых штанах, в калошах на босу ногу и с японским магнитофоном. В кишлаках выделялись из общей массы дом муллы и бая – так на советском лексиконе мы называли богачей. Соответственно, афганских бандитов мы называли басмачами.
Они тогда очень напоминали киношных басмачей. Скакали на лошадях навстречу бронетехнике с криками «Аллах Акбар». Из оружия у басмачей в начале 80-х годов преобладали «БУРЫ» – длинноствольные нарезные винтовки образца 1895 года. Такая винтовка столетней давности бьет на расстояние 3000 метров – дальше, чем автомат Калашникова. В горах такие винтовки представляли большую опасность.
Долгое время нас спасало то, что банды басмачей были разрозненными, не имели единого командования. В каждой провинции был свой «атаман». Наш батальон долго обходился без потерь.

АФГАНСКИЕ БУДНИ
В конце марта 1980 года полк передислоцировали на новое место – в 12 км южнее Газни, где еще не ступала нога советского солдата. Так что мы стали первыми шурави в тех неспокойных местах.
Там опять-таки совместно с царандоем и партийцами мы участвовали в операциях по зачистке местности от басмачей. Обычно операция выглядела так. С вечера мы колонной с БТРами и танками выезжали к месту, где могли быть бандиты. За пять километров до объекта колонна останавливалась, мы спешивались с брони и дальше шли пешком. Стараясь не создавать шума, окружали кишлак или группу кишлаков. Обязательно занимали высотки близ кишлаков.
Под утро бронетехника с включенными фарами и ревущими моторами подъезжала к кишлаку. Так населению давали понять, что сейчас будет «зачистка». Делался расчет на то, что басмачи подхватят винтовки и дружно побегут в горы, где их встретят наши засады. Такие варианты много раз срабатывали.
Сначала «зачистки» проходили гладко. Мы входили в населенный пункт, находили оружие. Царандоевцы и партийцы вели допросы, выясняя, с какой целью люди хранят у себя оружие. В кишлаках они проводили сходы населения, разъясняли политику афганского правительства, проводили выборы органов местного самоуправления.
Операции по «зачистке» долин и ущелий занимали от недели до трех недель. Всего мне пришлось участвовать тридцать раз в таких операциях. В начале 1980 года население в некоторых местах Афганистана нас встречало радушно. Мы делились с афганцами продуктами питания. Не часто были случаи сопротивления в ходе «зачисток».
Газни, Гардез, Кундуз, Кандагар, Джелалабад – во многих афганских провинциях мне довелось побывать. Мы не только участвовали в операциях по «зачистке» местности, но и оказывали поддержку сотрудникам ГРУ для выполнения их мероприятий по уничтожению бандитских баз и обезвреживанию руководителей бандформирований. Ребята из ГРУ ходили по семь–двенадцать человек на секретные спецзадания. Это были подготовленные бойцы. Все – офицеры и прапорщики.

МЕДАЛЬ ЗА БОЙ
Летом–осенью 1980 года началась серьезная война…
Мы много летали на вертолетах, чтобы перекрыть тропы, по которым караваны доставляли оружие из Пакистана в Афганистан. Преследуя басмачей на вертолетах, бывало, иногда, пересекали границу Пакистана.
Басмачи использовали подземные пустоты речки с системой выходов на поверхность. Они неожиданно появлялись оттуда и уходили туда после нападений. Мы бросали гранаты в эти отверстия, преследуя басмачей.
Ходили уничтожать перевалочные базы. Вот когда приходилось много ходить по горам – до 70 км за два–три дня с кратковременными привалами. За одну из таких операций осенью 1980 года меня в числе двенадцати военнослужащих полка наградили медалью «За боевые заслуги».
Мы штурмовали перевалочную базу басмачей. Бронетехника туда подойти не могла. Обстрел вели только из минометов, которые минометчики втащили в горы на своих плечах. Вроде бы, подавили огневые точки. Но за двести метров до базы по нам отрыл огонь хорошо замаскированный пулемет. Я был одним из тех бойцов, которые оказались ближе всего к этой огневой точке. Я пополз вперед и забросал ее гранатами.
Там нашли пару убитых басмачей и советский крупнокалиберный станковый пулемет ДШК калибра 12,7 мм. Такие пулеметы устанавливались на башнях танков Т-55. Эти старые советские танки были на вооружении афганской армии и, увы, попадали также и к басмачам.
Награждение проходило торжественно. Выстроили весь полк, а это две с половиной тысячи человек, и нам, двенадцати бойцам, перед строем вручили боевые награды. Конечно, было приятно. Мы гордились, эту награду носили.

***
1981 год Василий Дьяков встретил в Ташкенте. Он переслужил почти два месяца. Им, опытным бойцам, перед дембелем поручили обучить молодое пополнение азам военного искусства в Афганистане.
У Василия Федотовича осталось немного фотографий той, афганской поры. Зато память свято хранит воспоминания о друзьях-товарищах. О тех, кому сейчас, как и ему, уже 55 лет, и о тех, кто навсегда остался молодым…

Подготовил Александр СЫСОЕВ

№ 3 от 30 января 2014 г.