ЖИЗНЬ КАК ПОДВИГ

В ладу с собой и миром живет в Песочном Надежда Михайловна Вагина. Она искренне считает себя счастливым человеком, хотя прожитая жизнь была не только радостной, но и полной трагедий. Трудовая биография жительницы блокадного Ленинграда накрепко связана с Первомайским фарфоровым заводом. Надежда Михайловна в прошлом талантливый художник-копиист. 4 апреля долгожительница отметила свой девяностолетний юбилей.

ЛЕНИНГРАД
До сих пор эта женщина привлекает к себе внимание своей красотой, интеллигентностью, а в таком почтенном возрасте – каким-то выпадающим из общего ряда своих одногодков интересом к жизни и философским отношением к прожитым десятилетиям.
Именинница весь день принимала цветы и подарки. Она получила послания с поздравлениями от Президента России Владимира Путина и губернатора Ярославской области Дмитрия Миронова. От имени главы администрации Рыбинского района Татьяны Смирновой букет, подарок и поздравительный адрес вручили сотрудники управления труда и социальной поддержки. Поздравили Надежду ее товарищи по блокадному братству Владимир Астафьев и Петр Корпусов-Дементьев. Вместе с роскошными цветами они преподнесли ей стихи собственного сочинения, в которых признавались в любви к имениннице. От имени Совета ветеранов поселка выступила Валентина Соловьева. Особой любовью и благодарностью были наполнены слова Натальи Фарафонтовой. Надежда Михайловна в самые трудные годы заменила им с братом умерших родителей, а сейчас ее не забывают их внуки.
Родилась Надя в Ленинграде, в дружной семье Михаила Ивановича и Ирины Лаврентьевны Вагиных, в которой уже подрастала пятилетняя дочь Тамара. Семья жила на улице Шкапина, у Нарвских ворот. Ирина Лаврентьевна была домохозяйкой, девочки росли в атмосфере любви и заботы, учились, много читали, помогали маме по дому. Отец работал на заводе «Красный треугольник», содержал семью по тому времени в достатке.
1934 год. Ленинград, потрясенный убийством 1-го секретаря Ленинградского обкома ВКП (б) Кирова, притих в своем горе. В доме Вагиных много небольших книжечек об этом партийном деятеле, которые прочитывались даже вслух – семья скорбела вместе со всеми ленинградцами. А в новом 1935 году появились слухи о врагах народа, и началось «просеивание» Ленинграда. Многие горожане, независимо от статуса, подверглись репрессиям. Часть попавших в эту жестокую мясорубку была расстреляна, другая – выслана.
Так и к Вагиным беда явилась в лице карательных органов НКВД. Пришли ночью, все перетрясли в поисках компрометирующих материалов, ничего не нашли, но Михаила Ивановича увез «черный воронок». Надежда Михайловна с горечью вспоминает, что после этого стали они в родном городе «социально чуждыми элементами». Собрав нехитрый скарб, Ирина Лаврентьевна со своими девчушками поехала вслед за мужем в неведомую холодную Сибирь. Поселились в поселке Жигалово, где-то под Иркутском, отец и мать стали работать, а дочери учиться.
– Там нас никто не притеснял, – вспоминает Надежда. – Большинство было таких же, как и мы, «врагов народа». Стали привыкать, приспосабливаться, а в 1937 году начался новый виток репрессий, и отца арестовали.
Дочь помнит, как посадили его в открытую машину. У порога барака семья проводила отца с надеждой на возвращение. Чуда не случилось, Михаил Иванович Вагин вот уже 80 лет не числится ни в живых, ни в мертвых. Осталось горькое непонимание, почему понадобилась государственной машине жизнь рядового гражданина…

ЭВАКУАЦИЯ
Оставаться в холодном чужом крае без отца Вагины не стали, решили вернуться в Ленинград. Но город не принял семью «врага народа». Ирину Лаврентьевну выслали за 101 километр, а девочек с большим трудом удочерила сестра матери тетя Лена, у которой была и своя дочь Валя. Сестры чувствовали себя родными – общие беды объединяли людей и делали крепче. От мамы приходили редкие письма, в ссылке она работала на фарфоровой фабрике «Пролетарий». Девочки продолжили учебу: Тамара – в строительном техникуме, а Надя – в школе. Шел 1941 год.
Испытания, связанные с началом войны, запомнились Надежде адским воем сирен и непрерывными бомбежками. Особенно частыми были налеты на объекты промышленных районов города. Надежде казалось, что смерть всегда где-то рядом, потому как Балтийский вокзал и Кировский завод бомбили беспрерывно и днем, и ночью. 8 сентября 1941 года Ленинград оказался в блокадном кольце, пути эвакуации были отрезаны. Надежда вспоминает, как начался страшный голод. Ходили к сгоревшим Бадаевским продовольственным складам и черпали поварешками растаявший сахар, а потом уже носили домой и сладкую землю. Еще спасала так называемая «хряпа» – оставшиеся на полях капустные кочерыжки.
Тетя Лена сразу же начала хлопотать об эвакуации, но тогда не все мирное население хотело покинуть город, надеялись, обойдется. Следующая возможность вывезти большое количество людей появилась в январе 1942 года через Ладожское озеро. Но нужен был эваколист, который получить стало почти невозможно. Помогла Валя – она работала в парикмахерской и была знакома с «нужными» людьми, которые через третьи руки и достали для Вагиных спасительные путевки на Большую землю.
Студентов перевели на военное положение, из них были организованы отряды ПВО, поэтому сестра Тамара осталась в осажденном городе. Там она живет и сейчас, ей 95 лет. Ирина Лаврентьевна эвакуировалась в Песочное, где работала на заводе в формовочном цехе. Она написала об этом дочерям в письме. Надя хранила его у себя, и когда Вагиным обозначили эвакопунктом город Курган, она показала мамин песоченский адрес. Вопрос решился положительно. Валя же поехала в Курган.
Апрель 1942 года. Подтаявший ладожский лед, синие путеводные огоньки фонарей регулировщиц, какие-то команды, а еще ощущение холода и спазмы от голода – вот чем запомнился четырнадцатилетней Наде переезд на Большую землю. Потом железнодорожный эшелон – люди в вагонах лежали, сохраняя остатки сил.
– Где-то в поле остановка состава, – вспоминает рассказчица. – Заходят солдаты, проверяют: жив – не жив лежащий человек. Мертвых забирают, чтобы похоронить, вероятно, в братской могиле. Так похоронили умершую в дороге тетю Лену, могила ее неизвестна. В Тихвине для нас накрыли обед. Сердобольные женщины наливали в миски варево – это было счастье.
Не все обращали внимание на мужской предостерегающий голос: «Не наливайте много, не надо добавок». От этой долгожданной, казалось бы, спасительной пищи, там тоже умерло много детей.

ПЕСОЧНОЕ
– Мама не знала, что я еду, не встречала, – продолжает Надежда Михайловна. – В Песочном меня привели в какой-то дом, обогрели, накормили. И только на следующий день мы встретились – два человека, потерявшие и кров, и любимый город, и родных нам людей. Мы осели навсегда в поселке, ставшем родным, приютившим многих – сдернутых войной.
Поселились Вагины в маленьком домике, в народе называемым «бассейкой». Потом жили в коммуналках, так как песоченцам в войну приходилось уплотняться. В 1943 году Надя Вагина поступила в ФЗУ, где преподавалась теория и практика фарфорового производства, давалось среднее образование. Через два года ее приняли в живописный цех.
Девушка недолго проработала в живописном цехе. Руководство заметило ее особое творческое отношение к росписи, и Надежду перевели в художественную лабораторию завода на должность художника-копииста. Команда лаборатории, создававшая шедевры, воплощала в белоснежном фарфоре любую задумку. Надежда Михайловна называет имена людей, работавших с ней. Это Николай Ораевский, выселенный из Ленинграда без права возвращения, Дина Гончаренко из Одессы, Любовь Горбунова, Галина Леонтьева, Елена Галахова, Полина Васина, Александра Ораевская, Виктор Миронов, Евгений Никифоров и другие, придумавшие в лаборатории великое множество цветов и орнаментов. В разное время лабораторию возглавляли Иван Гончаренко, Михаил Кухарев и Юрий Горбунов.
Перед художником-копиистом стояла задача – примерить рисунок, придуманный художниками, на фарфоровое изделие.
– Наносишь узор, присмотришься, вроде не так, сотрешь, вновь смешаешь краски и, наконец, воплощаешь задуманное, – улыбается именинница. – Однажды первый секретарь Ярославского обкома партии Федор Лощенков лично заказал на заводе большой сервиз с портретами членов Политбюро ЦК КПСС. Художники старались, получилось реалистично. Где теперь находится этот раритет – неизвестно.
В обыденной жизни работники лаборатории между собой дружили. Сохранилось много фотографий, которые говорят о трогательных взаимоотношениях коллег. Вот девушки на ромашковом лугу, на «Березниковской лаве», в Сосенках на лыжах, на волжском берегу и, конечно, в своей любимой лаборатории, где они все вместе удивительно точно создавали фарфоровую сказку.
Дружила Надежда и с соседями, их отношения всегда отличались готовностью прийти на помощь друг другу. В доме №34 по улице Заводская жила семья Людмилы Фарафонтовой. Когда Людмила с маленькими детьми на руках овдовела, Надежда стала помогать молодой соседке в быту и в воспитании ребятишек. А в мае 1982 года случилась беда – не стало самой Людмилы, сын и дочь остались круглыми сиротами.
Детей могли забрать родственники, но в разные семьи. Тогда Надежда Вагина решила оформить над ними опекунство. Она подумала, сколько сирот из блокадного Ленинграда нашли свои семьи в стране, а в мирное время Наташу и Леню разъединять нельзя. До совершеннолетия заботилась приемная мама о ребятах, и все отмечали любознательность, воспитанность и даже лидерство брата и сестры Фарафонтовых в школе и в жизни.
Сегодня наша героиня живет в однокомнатной благоустроенной квартире, где очень уютно и много света. В большом окне открывается вид на Волгу. В интерьере квартиры фотографии детей, которые стали ей родными, и собственный портрет кисти Юрия Горбунова. Художник подчеркнул ее молодость, особое изящество и утонченность, которую Надежда Михайловна сохранила до сих пор.
Эльвира КОРАБЛЕВА