ТИХАЯ МОЯ РОДИНА…

Раннее осеннее утро. Солнце розовыми лучами пробивается на дорогу, оставляя на ней кружевную тень. По этой дороге я хожу каждый день, но в этот раз все иначе. Я иду на автобус, который отвезет меня в особенное место – туда, где все началось. Но сейчас не об этом. В автобусе жарко от уже палящего солнца, в моих наушниках играют песни о танцах с дьяволом, но в голове моей совсем не те образы…
Проезжая поля, леса и небольшие перелески, всегда замечу знакомый вид. Да! Как эти места похожи на те, где прошло мое детство, молодость моей мамы и почти вся жизнь бабушки с дедушкой. Были времена! Деревня на пригорке, под ним небольшая река, а там и до соснового бора рукой подать. Любили люди деревню, жили все как одна семья. Дед любил рассказывать, как выйдет рано утром, с соседями перекрикнется приветами, сядет в трактор, съедет по чисто скошенной горке к реке, с которой доносится гул собирающихся на работу мужиков и стирающих женщин, умоется ледяной водой и поедет на поля – работать. Все так просто, так хорошо. Деревня жила и расцветала. Я надолго задумалась и не заметила, как подъехала к мосту – моей остановке. Мы вышли из автобуса, пахнет соснами. Но, оглянувшись по сторонам, я вдруг подумала, что сейчас времена не те…
Лес, окаймляющий дорогу, весь переломан ураганом трехлетней давности – полынь стоит выше деревьев. Мы прошли мост. Он уже сгнил, но он там больше и не нужен – река пересохла. Я здесь не первый раз, я помню дорогу и как все было. От полей, которым не видно было конца, осталось только название. Прежде чистые леса заросли кустами. Вот мы и подошли к Бычихе – это очень крутой глиняный спуск, с обрыва которого по правую руку сквозь еще маленькие елочки пробивается свет солнца, отраженный от глади реки, от того, что от нее осталось. Раньше мама всегда смеялась, что я называю это место «по-бывалошне». Она рассказывала, что так говорили пастухи, перегонявшие быков. Теперь мама просто тяжело вздыхает, услышав это слово.

По памяти знаю, что после Бычихи нужно пройти совсем немного, чтобы добраться до заветной деревни. Иду и глазами ищу купол церквушки – маяк, указывающий на деревню, среди пустых полей и сплошных лесов. Помню, точно был купол. Как сейчас вижу: из-за листвы, играющей красками, гордо возвышается одинокий крест… Справа уже река, стало сложно идти – видимо, гора, та самая, — совсем стала пологая, из-за полыни, лопухов не видно ни дома.
Мы поднялись. Неужели мы на месте. Пройдя четыре километра, мы наконец-то пришли…
Дедушка встал, как мертвого увидел. Деревня умерла! Дома осели и расплылись, стали больше похожи на гнилые сараи. Ни забора, ни дорожки – ничего. Едва заметные крыши торчат из зарослей терна, обвитого сухими плетьми хмеля. А что случилось с церковью? Мы прошли в сторону кладбища. Его оградка лежала, опершись на дуб лет ста. Прямо за дубом скрылась тропинка, ведущая в никуда. Раньше там красовалась церковь, теперь только развалины: погнутые железные кресты и образа, разваленные на кусочки.
Возвращались мы в полной тишине. Каждый думал о своем. Я смотрела на дедушку и даже представить себе не могла, что он сейчас чувствует. Ведь то место, где он родился, вырос, возмужал, встретил мою бабушку, завел детей, вырастил их – теперь мертво. Не осталось ничего, кроме воспоминаний о том, как все было.
Тишина. Настолько оглушающая, что становится страшно: на земле и под землей – тихо одинаково.
Смотря с того берега, где я сейчас живу, на тот, откуда пошла наша семья, все равно я вспоминаю родную деревню с добрыми слезами на глазах, ведь именно та деревня все еще живет во мне. Я помню ее, и уже вряд ли забуду. Она будет во мне, в каждой клеточке моего тела, даже когда я буду очень далеко от нее. Она будет жить в моих детях, внуках, правнуках. В этой земле мои корни, в этой родной земле все, что у меня есть…
Утки, плавающие в пруду, испугались тишины, и клином взмыли в небо. Они улетели, и вместе с ними моя душа. Но я вернусь. Я еще обязательно вернусь.
Анастасия САМОРОДОВА,
учащаяся 11 класса Ломовской школы