ЗА БРАТА, ЗА ОТЦА

Посвящается моей прабабушке Александре Евгеньевне Пучковой

…Июнь 1941 года выдался на удивление теплым. А раннее воскресное утро для Александры было светлым и радостным. Спеша к подруге, девушка невольно улыбалась: сданы экзамены в техникуме, закончен первый курс, скоро она поедет домой, в Рыбинск, а там целое лето с друзьями и близкими. Хорошо!

Перед глазами возник образ мамы – такой теплый и родной. Вот она поправляет выбившую прядь волос из-под платка, ставит в печь хлеб и грозит пальцем малышам – Санькиным братьям и сестрам. Они, как всегда, шумной стайкой носятся по избе, умудряясь сметать все на своем пути.
До-мой! До-мой! – цокают каблучки по узкой улочке Торжка. А вокруг поют птицы, и омытая теплым летним дождичком зелень деревьев празднично машет Александре вслед. Жизнь прекрасна, когда тебе восемнадцать!
Вот и знакомый дом. Легко вбежав по лестнице на второй этаж, Александра с силой нажала на кнопку звонка. Неужели подруга спит и не видит этого чудесного утра?
Дверь открыли сразу, будто ждали. На пороге стояла мама подруги. Всегда улыбчивая и приветливая, она, казалось, была чем-то испугана.
– Сейчас объявили о войне, о первых бомбежках, Санечка, – одними губами прошептала она.
Вагон, дорога домой. Тревожные новости погрузили Александру в другую жизнь. Мир, казалось, рушился вместе с мечтами о беззаботной жизни, о счастье. Заплаканные лица, скрежет железа, плач детей – все собралось воедино и давило, мешало дышать.
Родной дом, калитка, во дворе пустые качели… и тишина. Александра распахнула дверь и увидела отца. Он сидел за столом – постаревший, сгорбленный, застывший от горя. Рядом стояла мать. Всхлипывая, она укладывала что-то в вещмешок. Малышня тихо сидела на лавке. Казалось, по дому тихонько бродила Беда, меняя краски, запахи и звуки.
А уже под вечер началась мобилизация. Уходил на фронт старший брат Александры – Михаил. Мать закрывала ладошкой рот, чтобы не заголосить от горя, отец строго поглядывал на нее, тер щеку, на которой едва виднелась мокрая дорожка.
– Ничего, мать. Ничего… – непонятно, кого больше успокаивал Санькин отец – жену или себя. – Вернется. Ничего…
Он повторял это, как заклинание, как молитву за здравие, верил, что вернется сын живым и невредимым. Нет, не спасла отцовская вера Михаила. Он пропал без вести почти в самом начале войны под Москвой. Сильный, красивый, влюбленный в жизнь.
Это будет потом, когда горошины человеческой боли, горя и утрат превратятся в огромный ком национальной трагедии… А сейчас Михаил уходил на фронт, веря в скорую Победу и возвращение в отчий дом.
Ночью Александра слышала, как ворочается в постели отец, вздыхает. Его освободили от воинской обязанности:
– Нельзя семью, где несовершеннолетние, без мужика оставлять, – сказали ему в военкомате. – И без вас справимся.
Семья, действительно, была большая. Кроме Александры, еще младшие – два братика да две сестрички. Тяжело было бы матери одной с такой ватагой, да и самому маленькому – несколько месяцев всего…
– Отец переживает, что не ушел воевать со всеми, – думала Александра, и мысли одна за другой проносились в голове. Так и не сомкнув глаз до рассвета, Санька встала с твердым намерением – идти в военкомат. Чего ждать? Надо быть там, где сейчас труднее всего, – на фронте.
Пожилой, уставший от бессонных ночей майор, посмотрев на упрямую девчушку, предложил записаться на курсы санинструкторов, пообещав потом отправить Александру на фронт.
…Утро следующего дня выдалось хмурым. Ветер стучал ветками в окно, нудный дождь барабанил по крыше, а Санька металась в бреду, порываясь встать. И только прохладная мамина ладонь успокаивала и, казалось, облегчала боль, которая сковывала все тело.
Болела Александра долго, тяжело. Но молодой организм справился с недугом, и теперь сидеть дома, когда война стала адом, она не могла. Снова отправилась в военкомат, там записалась добровольцем на трудовой фронт и поехала рыть окопы за станцию Некоуз.
В условиях угрозы наступления, в дождь и жару копала Александра траншеи. К вечеру болела спина, на руках образовались кровавые мозоли, но строить оборонительные рубежи, знала, необходимо. Вонзая лопату в заросшую травой землю, плечом к плечу три месяца сооружали молодые девчонки укрепления, способные выдержать долговременный штурм.
Гитлеровские армии продвигались к Сталинграду, разрушая на своем пути города и села, зверски уничтожая мирное население, не щадя малых детей и стариков. В 1943 году ушел на фронт Санькин отец. И дед тоже было засобирался, но зрение подвело – не взяли.
Александра устроилась на мукомольный завод. Немцы бомбили город – горели жилые дома, которые располагались ближе к заводам. По планам фашистской Германии, Рыбинск был отнесен к городам стратегически важным и подлежащим уничтожению, поэтому находился в зоне действия вражеской авиации. Фугасами и зажигательными бомбами фашисты старались уничтожить все основные объекты.
После работы, наскоро перекусив, шла Саша темными улочками на дежурство. Налет в ночь на 25 мая 1943 года был самым разрушительным для Рыбинска. Александра была на дежурстве, когда вдруг задребезжали стекла, с потолка упал кусок штукатурки. Над самой крышей с ревом прошли самолеты. По улице, крича, пробежали люди. Александра выскочила во двор. Горели здания. Не раздумывая, девушка побежала тушить огонь. Вдруг ухнуло так громко, что она упала на землю и закрыла глаза. Вроде, жива!
Окровавленные повязки, черные от копоти лица, изорванные в клочья гимнастерки и рубашки – таким увидело солнце людей, спасавших свой родной город. Александра только потом поняла, как близко от нее стояла смерть…
На следующий день Александра отсыпалась. Стук в калитку эхом раздался по дому. Она услышала плач матери – отец пропал без вести в Польше. Война еще сильнее сжала маленькое сердечко Александры. Слез не было, были пустота и страх.
…Потом будет Победа, Александру Евгеньевну наградят Почетной грамотой и ценным подарком, памятными медалями. Но это будет потом, а тогда – были боль и ужас в огромном мире обычной, мечтавшей о счастье, девушки, в жизнь которой ворвалась война.

Александр ТОРПАШОВ,
одиннадцатиклассник Ермаковской школы