ВРЕМЯ ТАКОЕ БЫЛО…

В канун Дня памяти жертв политических репрессий специалисты управления труда и социальной поддержки населения администрации Рыбинского района побывали у тех, кому довелось пережить и выстрадать время, вписанное в печальные страницы истории нашей страны, вручили им цветы и подарки.

У 86-летней жительницы поселка Песочное Таисии Ивановны Олисовой в далеком 1937 году был арестован и расстрелян отец. На просьбу рассказать о себе и о своей жизни, она с горечью замечает: «Время такое было…».
Возникает пауза, во время которой начинают влажнеть ее глаза. Но через доли секунды Таисия Ивановна вновь смотрит чистым взглядом и с чуть пересиливающей переживания улыбкой, образующей тонкие морщинки на лице, рассказывает:
– Мне было семь лет, когда папу арестовали. Хорошо помню, как пришли к нам с обыском. Это было в 1937 году в селе Пограничное Новоузенского района Саратовской области. Была зима. Ночь. Мы – мама, брат и я – спали. В дом пришли трое. Нас согнали с постели. Все в доме перевернули. Постельное белье располосовали на кусочки и раскидали по комнате. В кладовке перевернули ларь и рассыпали скудные запасы зерна. Маму, Евдокию Ивановну, к стенке приперли: «Давай оружие». «Вы что? Какое оружие? – удивлено отвечала она и бесхитростно добавила: вон у нас в углу стоят только топор и лом». За это получила удар по лицу. Мы с братом – в плач… «Где хозяин?» – спрашивают.
Папа в тот момент находился на работе. Он был конюхом. На утро нам стало известно, что он арестован и препровожден в здание сельсовета. Всего под арестом оказалось шестнадцать человек. К ним никого не пускали. Но мне удалось повидаться с папой, благодаря женщине, которая работала в сельсовете. Она пришла к нам и говорит: «Ивановна, давай хотя бы Таю проведу, чтобы она с отцом повидалась». Провела меня к отцу. Там было сильно накурено, через клубы дыма едва пробивался свет от большой керосиновой лампы «Молния». Я подошла к отцу. Он стал говорить, чтобы мы с братом Колей, который на два года старше меня, берегли маму. Потом всех арестованных увезли в крытой машине…
В подготовительных материалах Книги памяти Саратовской области есть сведения об Иване Тимофеевиче Бирюкове. Там сказано, что родился он в 1892 году в селе Пограничное Саратовской области. Был членом колхоза «Новая жизнь». Арестован 19 декабря 1937 года и по обвинению в контрреволюционной агитации 25 декабря приговорен тройкой при УНКВД по Саратовской области к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 28 декабря 1937 года. Место захоронения – Саратов. Реабилитирован 4 февраля 1963 года Саратовским областным судом.
Эти скупые сведения не дают полной картины того, что пришлось пережить самому Ивану Тимофеевичу и его родным.
Его дети были «детьми врага народа». Как вспоминает Таисия Ивановна, ни в октябрятах, ни в пионерах, ни в комсомольцах она не была. И постоянно чувствовала особое к себе отношение:
– В школе нас не признавали даже учителя. Мы были, как отшельники.
Ей врезалось в память, что никогда не доводилось наравне с другими учениками получать – в качестве обязательного питания – чай и булочку, которые выдавали на переменах. «Нас обносили стороной», – с болью вспоминает Таисия Ивановна. А когда хотелось поиграть с одноклассниками, она слышала в свой адрес: «А ты – такая, сякая…».
Мама, Евдокия Ивановна, стала искать возможность переехать к своим близким – в райцентр Новоузенск. Чтобы перевезти нехитрый скарб и детей, попросила в сельсовете подводу – ведь от их села до Новоузенска примерно 40 километров. Лошадь не дали. Тогда Евдокия Ивановна собрала только самое необходимое, навязала себе и детям узелочки. И пошли пешком.
– Было лето. Стояла невыносимая жара, очень хотелось пить. Но мы прошли эти сорок километров, – вспоминает Таисия Ивановна. – Мамины племянницы нас приютили, и мы там стали учиться. Брат в техникум поступил. Потом его взяли в армию. Хотел стать летчиком. Но в армии ему напомнили – ты сын врага народа… Но мечта Николая все же исполнилась, он стал летчиком. Я школу в Новоузенске закончила. После училась в торговом техникуме в городе Энгельсе.
В поселок Песочное мы приехали в 1956 году по назначению, полученному моим мужем после окончания Ленинградского строительного института. Он, инвалид войны, работал инженером-строителем, а я была на заводе бухгалтером. Помню, в 1963 году как-то подходит к нам партийный работник и говорит: «Таисия Ивановна, Леонид Арсеньевич, вы должны вступить в партию». Я возражаю: «Какая может быть партия, если я ни в октябрятах, ни в пионерах, ни в комсомоле не состояла?». Ответ был коротким: «Тогда вы не будете тут работать».
Пришлось дать согласие. В райкоме нас, кандидатов в партию, было человек семь. Большая комиссия за столом. Всех «гоняли» по вопросам знания партийного устава. А меня сразу попросили рассказать биографию и главный вопрос про отца: «А он не враг?». Я говорю: «Нет. Какой же он враг? Конюхом работал в колхозе».
Таисия Ивановна извлекает из кучи снимков, высыпанных на стол из двух больших пакетов, и бережно протирает рукой наклеенную на картонку, пожелтевшую и истрепанную от времени фотографию, на которой изображены пять женщин.
– Вот моя мама, – показывает она на статную девицу в темном платье. По этой фотографии, как раз по изображению мамы, проходит излом…
А фотография отца в семейном архиве – единственная. На ней он изображен сидящим с раскрытой книгой, а напротив – друг. После того, как щелкнул затвор фотоаппарата, книга, вероятно, была захлопнута. Так же резко, но уже после щелчка оружейного затвора, была захлопнута и книга жизни самого Ивана Тимофеевича Бирюкова…

___________________________________________________________________

Вдумаемся в страшные цифры статистики. 1918 год – отмечен расстрелом 3000 священнослужителей. В 1938–1941 годах – репрессированы 38900 человек, свыше 35 тысяч из них расстреляны. Конец 1920-х – начало 1930-х годов – осуждено более 500 тысяч крестьян. Из рядов армии было «вычищено» 45 процентов командного состава как политически неблагонадежных. В годы войны 1941–1945 годов репрессировано 994 тысячи военнослужащих (вышедших из окружения, военнопленных), из которых 157 тысяч расстреляно. 3,5 миллиона человек репрессировано по национальному признаку с середины 40-х по 1961 год. Пик репрессий пришелся на 1937 – 1938 годы, когда за два года по известной 58-й статье («контрреволюционные преступления») было осуждено 1,3 миллиона человек, из которых свыше половины расстреляны. За период с 1967 по 1971 годы органами КГБ репрессированы 13,5 тысячи членов, так называемых, диссидентских группировок. Всего в период с 1921 по 1953 год по политическим мотивам были подвергнуты репрессиям свыше четырех миллионов человек. Национальная трагедия в СССР длилась долгие десятилетия.
Реабилитация жертв политических репрессий началась в СССР в 1954 году. В середине 1960-х эта работа была свернута и возобновилась лишь в конце 1980-х годов.
В России приняты и выполняются постановления, направленные на поддержку жертв репрессий, созданы специальные комиссии по делам реабилитированных. 18 октября 1991 года был принят Закон РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий». Целью закона является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории РСФСР с 25 октября (7 ноября) 1917 года, восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной компенсации материального и морального ущерба.

__________________________________________________________________

Николай КОЧКИН